5 ПРЕДИСЛОВИЕ Новый выпуск «Материалов по археологии европейского Северо-Востока» традиционно публикует сведения об опорных археологических источниках и результатах их анализа. Авторы вводят в научный оборот сведения о поселениях финального неолита и энеолита, или IV – первой половины II тыс. до н.э. Материалы этих памятников документируют время «встречи камня и металла», когда традиции десятков тысяч лет приспосабливаются к новшествам, чтобы через пару тысячелетий окончательно уступить им. Интерес к этому периоду развития культур таежных охотников-собирателей объясняется необходимостьюзаполнитьпробелвнашихзнанияхоних.Попыткиоформленияпредставлений о культурах IV–II тыс. до н.э. предпринимались более 30 лет назад (Буров, 1986; Стоколос, 1986; 1988; Косинская, 1987). В 1997 г. они были незначительно скорректированы (Стоколос, 1997) и дополнены сведениями об источниках с верхнего течения р. Выми (Семенов, Несанелене, 1997). С этого времени накоплен значительный объем полевых материалов, однако их большая часть не опубликована в полной мере и известна лишь по архивным источникам. Они пока представляют собойразрозненные сведения, требующие обобщения и систематизации, а также интерпретации в соответствии с современными данными о финальном неолите и энеолите Северной Евразии. Начать это большое дело необходимо с ревизии имеющихся источников и их публикации для обсуждения со специалистами. Предлагаемый читателям сборник – один из первых шагов в этом направлении, благодаря которому общедоступными станут данные об 11 опорных комплексах бассейнов рек Северной Двины, Печоры и Мезени. По нашей оценке, материалы еще 14 памятников энеолита этой обширной территории ждут своих полномерных публикаций. В основе предложенной группировки статей лежат имеющиеся представления об эволюции культур в регионе: их последовательной смене, вероятном кратковременном сосуществовании и взаимовлиянии. На северо-востоке Европы выявляются по крайней мере три сопряженные группы памятников. Первая – это поселения финала чужъяельской культуры, представленные в сборнике комплексами Эньты VII и Мучкас-1. Их керамическая посуда указывает на постепенное «растворение» исходно западносибирского населения среди носителей пористой керамики, связанных с долинами р. Камы или центром Русской равнины. Далее определяются две очень близкие друг другу группы носителей гаринских традиций в камнеобработке, но с разнородным гончарством: Мартюшевское II, Пидж I/12 (комплекс А), Ласта VI, Шиховское II, Юмиж I. Поиск ответа на вопрос, чем объясняются их особенности – разницей во времени, географией, случайными или налаженными связями, а может и тем, и другим – задача будущих исследований. Здесь уместен один комментарий, касающийся этих источников. В.С. Стоколос обособил аналогичные материалы европейского Северо-Востока в чойновтинскую культуру, которую считал региональным аналогом гаринской культуры. Не все исследователи приняли такую точку зрения (Буров, 1992; Семенов, Несанелене, 1997), однако исследования, сопоставимые по уровню обобщения, никто так и не провел. Поэтому в статьях учтены обе точки зрения, и атрибуция таких памятников обозначена как «гаринская (чойновтинская) культура». Публикуемые комплексы – результат не только кропотливой и тщательной полевой работы, но и везения, профессиональной удачи. Так, в 2018 г. выявлено место производства фигурного кремня Мартюшевское II – пока единственный памятник такого типа в Северной Евразии. Благодаря исследованиям памятников Мартюшевское II, Шиховское II и Юмиж I, в нашем распоряжении появились прямые свидетельства использования медных артефактов и знакомства с навыками металлообработки на европейском Северо-Востоке в первой половине III тыс. до н.э. В сборнике представлены и новые данные об организации и использовании жилого пространства населением III тыс. до н.э. В связи с этим очень ценными являются полевые наблюдения Э.С. Логиновой и И.В. Верещагиной. Анализируя материалы поселения Юмиж I, И.В. Верещагина выявила признаки переустройства жилого пространства, обусловленного
RkJQdWJsaXNoZXIy MjM4MTk=